— Ну и зараза же ты, родной. — Он хуже. Он просто кю!(с)
Судя по наличию ребенка, ты хотя бы раз спал со своей женой
ДЖ2
читать дальше- Да заткнись ты! - сквозь зубы шипит Джаред и отбрасывает телефон на кресло стоящее рядом, дабы не разбить его об стену. Вибрация адского создание отдается прямиком в голове, и весь мир вместе с ним погружается в «радостные» ощущения похмелья.
Телефон пищит еще раз и засыпает. Джаред следует его примеру, и только он закрывает глаза, и усмиряет мельтешащие белые точки перед глазами, как оживает городской телефон.
- Блядь, да пошло оно все! - он аккуратно, насколько это было возможно в его состоянии, стаскивает подушку и укрывается ею с головой.
Минут на пять благословлением небес его окутывает тишина, но том все повторяется. Трезвонил то городской, то мобильный телефоны, а Джаред стискивает зубы, вцепившись в подушку, пытается не сорваться. И не ответить.
Наконец все стихает.
Собрав себя по частям, он выпутывается из плотного кокона одеял, подушек, простыни, и отправился в душ. Опираясь на раковину руками, Джаред рассматривает в зеркале все еще пьяное свое отражение. Красавец, ничего не скажешь. Краше чем после употребления стероидов в середине пятого сезона, словом красавец. Монстр недели. Мобильный телефон тихо мурчит, «намекая» на то, что звонков в ход теперь пошли сообщения. Но что могут сделать бездушные буквы? Мотнув головой, и поняв, что это все-таки плохая идея; голову стоит положить на подушку, а тело транспортировать в кровать и провести там блаженные часы до завтрашней съемки. Все же выходной для этого и выходной.
Нашарив брошенный телефон, Джаред устроивается в кровати.
«Пошел в разнос?»
Сообщение без подписи с неизвестного номера. Ну-ну. Ему известен только один человек, который бы не поленился бы в утречка сгонять в супермаркет и купить новую симку только ради трех слов. Джаред усмехается. Привычная боль, поселившаяся в его сердце задолго до сегодняшней ночи, и раздирающая на тысячи кусков, словно адская гончая утащившая его свое логово и ежедневно, методично, уверенно раздирающая грудную клетку в надежде сожрать его сердце, возвращается на привычное место, после пьяного ночного забвения.
В разнос, как же?
«А ты хорошенький».
Второе сообщение было с другого номера и так же без подписи.
Хорошенький, это все же не про мужчин. Мужчины бывают брутальными, накаченными, красивыми черт побери, а он хорошенький. И это спустя восемь лет после знакомства мог бы уже и дорости до симпатичного. Или симпатичненького. Интересно, а вчера я каким был? Страшненьким? А позавчера? А восемь лет назад? А когда мы были вместе каким я был тогда?
Слишком много вопросов, и ни одного ответа.
«А фанатка страшная. Все же дурной у тебя вкус. Никогда не умел выбирать женщин».
И это он уже слышал. Особенно ярко и звучно это звучало в феврале, несколько лет назад. Что странно, его женщины – красавицы и не дай Бог, он назовет его жену рыжеволосой дурой, угу, не дай Бог, а его женщины, как на подбор – «я и не знал, что ты спишь только с монстрами?»
«Что опять поругался со своей …»
Джаред не дочитает сообщение, тупо нажимает кнопку «удалить». Это ему можно позировать перед камерами, намеренно выставляя беременность жены, словно бы такать в лицо:»Вот смотрите какой я мачо. Я смог».
А для него было лишь: «Судя по наличию ребенка, ты хотя бы раз спал со своей женой».
Джаред ворочается с боку на бок, вертя в руках телефон и удаляя сообщения даже не читая их. Потом все собирается с силами, отправляется в душ, затем - за крепким кофе.
В доме пахнет моющим средством и тишиной. Да-да именно тишиной, потому что тишина пахнет вот так: дневным полуденным солнцем, прорывающимся сквозь занавешенное окно, уборкой и немного пылью, и кофе. А еще им. Тишина в этом доме до сих пор пахнет им. Пусть и прошло уже три месяца.
Пара глотков обожженный язык и мысли приходят в относительный порядок, когда снова раздается трель телефона, и уже нет ни одной причины чтобы не взять трубку. Слишком хорошо на том конце провода знают его распорядок и привычки, восемь лет это вам не в покер играть, тут думать надо.
- Нет, я не понимаю, стоит мне свалить, как ты бросаешься на фанаток. Не хорошо, Джаред. Что скажет жена? А сын? – голос хриплый, словно он не спал челую вечность. И никаких «привет», все привычно. Все как всегда.
Хотя судя по фотографиям заполонивших весь Интернет, он неплохо проводит время в Эл.-Эй; шляпа, кеды, белозубая улыбка, потертые джинсы. Хорош чертяка.
Джаред молча отключает телефон.
Потом все же включает, он беспокоится за жену и ребенка, мало ли что, и пьет свой кофе, размышляя.
Не что бы ему важно о чем пишут фанатки в своих блоках, но иногда хочется придти и разнести все нахуй, ибо … Ему можно все, словно он - принцесса, которая какает радугой. А вот Джареду –нет. Ничего нельзя. Ни жениться, ни заводить детей, даже просто поболтать с хорошенькой девушкой в пиццерии.
А ему можно.
И как довесок, как доказательство того, он знает Джареда лучше, чем Джаред знает себя, приходит сообщение с знакомого номера, который до сих пор, по привычке, из-за тупости и доброты, иррационально, словом , обзывается в его телефоне «л.»:
«Что позволено Юпитеру, не позволено быку».
И Джаред смеется, отпуская себя на все четыре стороны. Он безумно устал, даже не за эти три месяца как они расстались, после некрасивого концерта с сольным номером Джареда на тему «И ты тоже будешь отцом?», устал жить вот так боясь, волнуясь и любя. Скандал Джаред устраивает потрясающий, с увертюрой и эпилогом. Джаред взрывается. Еще бы. Когда он пришел с бутылкой и тихо сказал :
- У меня будет ребенок, - он почему заржал и спросил: « Как, не тошнит ли? И какие ему покупать пинетки: розовые или голубые?»
И потом его глаза, как глаза ребенка которому сказали, на день рождения не подарят заказанного пони : «Судя по наличию ребенка, ты хотя бы раз спал со своей женой».
И потом - тишина. Как белое безмолвие. Как он говорит:
- Перекур. И трясущимися руками закуривает одну за другой сигареты.
Нет, друзьями они были всегда, даже в период самых кровопролитных внутренних боев, но вот л. – это сложнее. Потом все вернулось на круги своя, и в постель, и в душу, и жизнь.
И вот пришло время ему устроить концерт, и он старался. Вспомнил и про пинетки и про все, все, все.
И все потерял.
Дженсен снова превращается в его друга, с которым можно выпить пива, поболтать, обсудить жену и последние кадровые перемены в стане Барака Обамы.
Больно конечно, но он сам виноват. И понимает, его вряд ли простят. Джаред даже не старается извинится, он просто живет и дышит с ним одним воздухом. А вот он развлекается, за его счет. Смс-ки, телефонные звонки и усмешки – он наедается этим до отвала и вполне пора бы сказать: «стоп», зная, это остановит все безумие, что бурлит, пузырится вокруг них. Но грешен, ибо малодушен. Пусть вот так, но он рядом. Джаред называет это «искуплением».
За окном темнеет, Джаред окончательно прогоняет похмелье, и заказывает пиццу на дом.
Звонок в дверь.
И то радость , телефон молчит. Джаред берет двадцатку и готовиться привычно улыбнуться, и произнести:
- Сдачи не надо.
Но замирает на пороге, прямо с зажатой банкнотой в руках. Как изваяние.
- Я так много стою?
Голос не веселый. Он явно не весел и не свеж, все же врут фото, эта мысль по кругу как пони в зоосаде бегает у него по голове. Заело.
- Я пройду.
Не вопрос, констатация факта.
И всходит и помогает съесть пиццу, открывается от виски, говоря так же печально и почему-то обреченно:
- И тебе не надо.
Отрубается прямо на диване под бормотанье «слепого» телевизора. Джаред укрывает его своим одеялом, принесенным из комнаты, и садится рядом, надеясь…
ДЖ2
читать дальше- Да заткнись ты! - сквозь зубы шипит Джаред и отбрасывает телефон на кресло стоящее рядом, дабы не разбить его об стену. Вибрация адского создание отдается прямиком в голове, и весь мир вместе с ним погружается в «радостные» ощущения похмелья.
Телефон пищит еще раз и засыпает. Джаред следует его примеру, и только он закрывает глаза, и усмиряет мельтешащие белые точки перед глазами, как оживает городской телефон.
- Блядь, да пошло оно все! - он аккуратно, насколько это было возможно в его состоянии, стаскивает подушку и укрывается ею с головой.
Минут на пять благословлением небес его окутывает тишина, но том все повторяется. Трезвонил то городской, то мобильный телефоны, а Джаред стискивает зубы, вцепившись в подушку, пытается не сорваться. И не ответить.
Наконец все стихает.
Собрав себя по частям, он выпутывается из плотного кокона одеял, подушек, простыни, и отправился в душ. Опираясь на раковину руками, Джаред рассматривает в зеркале все еще пьяное свое отражение. Красавец, ничего не скажешь. Краше чем после употребления стероидов в середине пятого сезона, словом красавец. Монстр недели. Мобильный телефон тихо мурчит, «намекая» на то, что звонков в ход теперь пошли сообщения. Но что могут сделать бездушные буквы? Мотнув головой, и поняв, что это все-таки плохая идея; голову стоит положить на подушку, а тело транспортировать в кровать и провести там блаженные часы до завтрашней съемки. Все же выходной для этого и выходной.
Нашарив брошенный телефон, Джаред устроивается в кровати.
«Пошел в разнос?»
Сообщение без подписи с неизвестного номера. Ну-ну. Ему известен только один человек, который бы не поленился бы в утречка сгонять в супермаркет и купить новую симку только ради трех слов. Джаред усмехается. Привычная боль, поселившаяся в его сердце задолго до сегодняшней ночи, и раздирающая на тысячи кусков, словно адская гончая утащившая его свое логово и ежедневно, методично, уверенно раздирающая грудную клетку в надежде сожрать его сердце, возвращается на привычное место, после пьяного ночного забвения.
В разнос, как же?
«А ты хорошенький».
Второе сообщение было с другого номера и так же без подписи.
Хорошенький, это все же не про мужчин. Мужчины бывают брутальными, накаченными, красивыми черт побери, а он хорошенький. И это спустя восемь лет после знакомства мог бы уже и дорости до симпатичного. Или симпатичненького. Интересно, а вчера я каким был? Страшненьким? А позавчера? А восемь лет назад? А когда мы были вместе каким я был тогда?
Слишком много вопросов, и ни одного ответа.
«А фанатка страшная. Все же дурной у тебя вкус. Никогда не умел выбирать женщин».
И это он уже слышал. Особенно ярко и звучно это звучало в феврале, несколько лет назад. Что странно, его женщины – красавицы и не дай Бог, он назовет его жену рыжеволосой дурой, угу, не дай Бог, а его женщины, как на подбор – «я и не знал, что ты спишь только с монстрами?»
«Что опять поругался со своей …»
Джаред не дочитает сообщение, тупо нажимает кнопку «удалить». Это ему можно позировать перед камерами, намеренно выставляя беременность жены, словно бы такать в лицо:»Вот смотрите какой я мачо. Я смог».
А для него было лишь: «Судя по наличию ребенка, ты хотя бы раз спал со своей женой».
Джаред ворочается с боку на бок, вертя в руках телефон и удаляя сообщения даже не читая их. Потом все собирается с силами, отправляется в душ, затем - за крепким кофе.
В доме пахнет моющим средством и тишиной. Да-да именно тишиной, потому что тишина пахнет вот так: дневным полуденным солнцем, прорывающимся сквозь занавешенное окно, уборкой и немного пылью, и кофе. А еще им. Тишина в этом доме до сих пор пахнет им. Пусть и прошло уже три месяца.
Пара глотков обожженный язык и мысли приходят в относительный порядок, когда снова раздается трель телефона, и уже нет ни одной причины чтобы не взять трубку. Слишком хорошо на том конце провода знают его распорядок и привычки, восемь лет это вам не в покер играть, тут думать надо.
- Нет, я не понимаю, стоит мне свалить, как ты бросаешься на фанаток. Не хорошо, Джаред. Что скажет жена? А сын? – голос хриплый, словно он не спал челую вечность. И никаких «привет», все привычно. Все как всегда.
Хотя судя по фотографиям заполонивших весь Интернет, он неплохо проводит время в Эл.-Эй; шляпа, кеды, белозубая улыбка, потертые джинсы. Хорош чертяка.
Джаред молча отключает телефон.
Потом все же включает, он беспокоится за жену и ребенка, мало ли что, и пьет свой кофе, размышляя.
Не что бы ему важно о чем пишут фанатки в своих блоках, но иногда хочется придти и разнести все нахуй, ибо … Ему можно все, словно он - принцесса, которая какает радугой. А вот Джареду –нет. Ничего нельзя. Ни жениться, ни заводить детей, даже просто поболтать с хорошенькой девушкой в пиццерии.
А ему можно.
И как довесок, как доказательство того, он знает Джареда лучше, чем Джаред знает себя, приходит сообщение с знакомого номера, который до сих пор, по привычке, из-за тупости и доброты, иррационально, словом , обзывается в его телефоне «л.»:
«Что позволено Юпитеру, не позволено быку».
И Джаред смеется, отпуская себя на все четыре стороны. Он безумно устал, даже не за эти три месяца как они расстались, после некрасивого концерта с сольным номером Джареда на тему «И ты тоже будешь отцом?», устал жить вот так боясь, волнуясь и любя. Скандал Джаред устраивает потрясающий, с увертюрой и эпилогом. Джаред взрывается. Еще бы. Когда он пришел с бутылкой и тихо сказал :
- У меня будет ребенок, - он почему заржал и спросил: « Как, не тошнит ли? И какие ему покупать пинетки: розовые или голубые?»
И потом его глаза, как глаза ребенка которому сказали, на день рождения не подарят заказанного пони : «Судя по наличию ребенка, ты хотя бы раз спал со своей женой».
И потом - тишина. Как белое безмолвие. Как он говорит:
- Перекур. И трясущимися руками закуривает одну за другой сигареты.
Нет, друзьями они были всегда, даже в период самых кровопролитных внутренних боев, но вот л. – это сложнее. Потом все вернулось на круги своя, и в постель, и в душу, и жизнь.
И вот пришло время ему устроить концерт, и он старался. Вспомнил и про пинетки и про все, все, все.
И все потерял.
Дженсен снова превращается в его друга, с которым можно выпить пива, поболтать, обсудить жену и последние кадровые перемены в стане Барака Обамы.
Больно конечно, но он сам виноват. И понимает, его вряд ли простят. Джаред даже не старается извинится, он просто живет и дышит с ним одним воздухом. А вот он развлекается, за его счет. Смс-ки, телефонные звонки и усмешки – он наедается этим до отвала и вполне пора бы сказать: «стоп», зная, это остановит все безумие, что бурлит, пузырится вокруг них. Но грешен, ибо малодушен. Пусть вот так, но он рядом. Джаред называет это «искуплением».
За окном темнеет, Джаред окончательно прогоняет похмелье, и заказывает пиццу на дом.
Звонок в дверь.
И то радость , телефон молчит. Джаред берет двадцатку и готовиться привычно улыбнуться, и произнести:
- Сдачи не надо.
Но замирает на пороге, прямо с зажатой банкнотой в руках. Как изваяние.
- Я так много стою?
Голос не веселый. Он явно не весел и не свеж, все же врут фото, эта мысль по кругу как пони в зоосаде бегает у него по голове. Заело.
- Я пройду.
Не вопрос, констатация факта.
И всходит и помогает съесть пиццу, открывается от виски, говоря так же печально и почему-то обреченно:
- И тебе не надо.
Отрубается прямо на диване под бормотанье «слепого» телевизора. Джаред укрывает его своим одеялом, принесенным из комнаты, и садится рядом, надеясь…